Люди в окнах
В окнах соседнего дома можно увидеть многое. Чужие ссоры, драки, секс – все это обычное дело. Все, кроме странной девушки, которая просто сидит на кровати, мне спит, не ест и не меняет позу, изо дня в день. (мистика)
Фигура в окне не шевелилась. В любой момент, днем или ночью, она просто сидела на своей кровати, с ровной спиной, с руками, сложенными на коленях. Я видел ее утром в этой неестественной позе, а вечером она все так же сидела, не сдвинувшись с места.
Мои окна выходили на оживленную улицу, но ее шум и фигуры людей казались мелкими и не важными с высоты двадцать третьего этажа. Просто огоньки, которые копошатся далеко внизу. Окна дома напротив были куда ближе, чем мир внизу. Окна, полные света, людей, их мелких жизненных драм. Никто не любит, когда в эти драмы вторгаются посторонние, и почти все обитатели первых этажей старательно запечатывают окна шторами.
Но чем вы выше, тем меньше думаете о прохожих внизу, о маньяках, которые выбирают жертву, или простых домушниках, которых привлекает отсутствие света в ваших окнах, пока вы в отъезде. На высоте все это кажется мелким и чужим. Люди на высоте забывают закрывать шторы.
Да и кто их видит?
Их вижу я.
Я не гордился своим маленьким хобби, но и стыдиться причин не видел. Люди в окнах – это мое личное реалити-шоу.
Когда-то, очень давно, когда мои родители еще пытались привить мне любовь к наукам, учебе и остальному школьному занудству, я получил в подарок микроскоп. И лишился его, как только порезал себе руку, что бы посмотреть на кровь при большом увеличении. Потом был паяльник (изъят после двух ожогов и дыры, прожженной в столе). А потом появился телескоп, для наблюдения за звездами. Вот он мне понравился – тогда мои окна еще выходили на пляж, и там всегда хватало очень привлекательных звездочек, за которыми подросток мог наблюдать днем.
Однажды родители смирились, и место научных игрушек заняли гантели и боксерская груша. Я повзрослел, поменял квартиру. Но любовь к астрономическим изысканиям не исчезла. Я все еще наблюдал за звездами! Звездами моего личного шоу «Люди в окнах». Хотя обычно звезды прячутся в темноте, а астроном сидит на свету, а у меня все было наоборот – я сидел впотьмах, и любовался светящимися окнами.
Точно напротив моей квартиры жила очень милая студентка. Она расхаживала дома в одном белье, и не гасила свет, когда ее парень приходил в гости, на ужин с продолжением. Это было довольно увлекательно, хотя и банально.
А вот старик, двумя этажами выше нее, был хоть и не таким привлекательным, зато интересным! Он регулярно устраивал ссоры с самим собой, кричал на пустоту, махал руками, и даже дрался с невидимым противником. Иногда бросал в него посуду, бутылки, а порой прятался от него под столом. Он был забавным, пока свет в его окнах не погас. Я видел, как санитары увезли его, и сейчас он живет в комнате с мягкими стенами и завтракает транквилизаторами.
Супруги слева от него пили, скандалили и дрались, то между собой, то с кем-то из целой армии своих детей. Как эти дети появились на свет – для меня загадка, изготовлением новых они при мне ни разу ни занимались.
Их сосед мог бы устроить скандал из-за их шума, если бы сам не тренировался в игре на барабанах, прямо у себя дома. На три окна ниже него нервный скинхед без передышки курил и возился с коллекцией оружия, пока его соседка часами отрабатывали позы йоги.
А я сидел в темноте, и смотрел на их жизнь. Не то, что бы мне ни хватало своей – скорее я тихо радовался, что мой дом не такой безумный, как их. Хотя кто знает, что я увидел бы, посмотрев на окна своих соседей? Мы не знаем, что там! Может быть, милая старушка заклинает демонов по вечерам, а ее внуки собирают бомбу? Кто знает! Впрочем, я знал многое.
Знал о них, но фигура внизу, на самой границе, до которой дотягивался мой телескоп, оставалось загадкой. Хотя эту загадочность я оценил далеко не сразу. В ее окна было неудобно смотреть, и я добрался до них, только когда все остальное уже приелось.
Первый взгляд не открыл ничего интересного. Просто молодая девушка, которая могла бы быть потрясающе красивой, если бы не ее бесконечно усталый вид. Измученная жизнью, с грязными волосами, в платье, которое давно нужно было постирать. Она сидела на кровати, на самом краю, с выражением лица, как у человека, которому смертельно наскучил собственный хронический запор. Она не горбилась, как обычно сидят люди. Не опиралась ни на что. Просто сидела и смотрела в пустоту.
Это было странно, но не интересно, и я провел телескопом дальше, по пустым квартирам и занавешенным окнам, пока не обнаружил двух подростков, которые ссорились между собой. Мне стало интересно, дойдет ли до драки, и о странной девушке я забыл – до следующего вечера.
Вечером в ее окне горел свет. Она сидела на кровати, в той же позе, в том же платье. Я сделал пометку в своей голове, и переключился на студентку, которую как раз навещал ее дружок. Она не погасила свет, и все семь минут их бурных отношений прошли у меня на глазах. Я сдвинул трубу телескопа вниз. Странная девушка сидела в той же позе. Тогда я про себя прозвал ее Странной Принцессой, и решил посмотреть, что будет дальше.
Утром, когда Солнце еще не пробилось между домами, на стеклах окон нет отблесков, и вид на квартиры соседнего дома открывается не хуже, чем ночью. Хотя и меня тоже будет видно, так что обычно я не подсматривал днем, но Странная Принцесса зацепила мое воображение. Я взялся за телескоп и смотрел, сколько хватило терпения. Зрелище было скучнее, чем школьные уроки, и такое же не познавательное. Странная Принцесса просто сидела. Она даже не ерзала, не чесалась.
Я перевел прицел на студентку. Та стояла возле окна, и на сей раз я не прятался в темноте, и сам не закрыл шторы, так что она увидела меня. Губы задергались, когда она кричала мне что-то, явно не слишком вежливое. Я увидел ее средний палец, а потом шторы на окне закрылись. Эта часть шоу закончилась – она теперь знала, что за ней наблюдают, и шторы отныне останутся закрытыми. Но я не слишком переживал по этому поводу, Странная Принцесса волновала куда сильнее!
Она могла быть паралитиком, но почему тогда она не сидит в кресле с колесами? Она могла медитировать! Но разве медитацию не надо иногда прерывать, что бы сходить в туалет или поесть? Или это мне так везет, что я вижу ее только во время такой вот странной практики?
Вечер пятницы я провел в пути – бродил по квартире, туда-сюда, и каждые несколько минут подходил к телескопу. Принцесса сидела. Час за часом, ничего не менялось. Она сидела так и в субботу, пока отблески света на окнах не скрыли ее, а как только они пропали, я увидел ее на том же месте.
Я бы провел у телескопа и грядущее воскресенье, но увидел его. Странная Принцесса была не одна! Мужчина, такой же усталый и замученный, как она сама, вошел в комнату с каким-то пакетом в руке. Он сел рядом, положил руку на ее ладонь. Сказал что-то, и я пожалел, что не научился читать по губам. Он поцеловал ее. Странная не реагировала.
Я смотрел, как он вынимает из пакета шприц, бутылек, набирает лекарство. Он точно знал, что делает, как человек, который отработал навыки большой практикой. Игла вошла в ее плечо, и мутная зеленоватая жидкость влилась в мышцу.
Странная дернулась. Ее глаза закрылись на секунду, рука поднялась. А потом она снова застыла, и рука повисла в воздухе. Он опустил ее руку обратно на колени. Взгляд Принцессы замер, разглядывая что-то в пустоте. Только тогда я понял, что все это время она не только не двигалась, но и не моргала.
Он мог быть ее мужем. Мог ставить уколы больной жене, разбитой параличом. Хотя по возрасту он мог быть и отцом, пожалуй. Сложно судить о возрасте, когда человек выглядит так, словно три дня таскал мешки с песком, не ложился спать, и питался только водкой. Примерно так он и выглядел, и я мог бы списать все на его усталость от бесконечной заботы о Принцессе. Вот только за те секунды, что она могла двигаться, я увидел на ее лице одну только ненависть. Если бы ее рука продолжила путь, она бы вцепилась в его горло!
Он поднялся, и ушел. Я смотрел на лицо Принцессы и представлял ее в нормальном состоянии. Какой она была до того, как села на эту кровать? А какой будет, если сможет встать с нее? После душа и парикмахерской, с макияжем и улыбкой. Без выражения бесконечной усталости на лице. Она может быть очень красивой!
Тогда я и решил сделать снимок. Я иногда снимал интересные эпизоды соседских жизней на видео, но Странную Принцессу заснял первый раз. Странный ракурс, вид сверху, лицо было плохо видно, но было в нем что-то особенное, манящее и демоническое. Глупо было бы влюбиться в парализованную соседку, по ее кособокой фотографии, правда? Скорее, она стала моей навязчивой идеей. И я приладил к телескопу вебкамеру.
За воскресенье она так и не пошевелились, а ее домашний санитар пришел точно в нужное время и поставил новый укол из бутылька без этикетки. И раз уж я называл ее Принцессой, он получил прозвище «Дракон». Наверное, уже тогда решил, что сам я – Принц, которому надо спасти Принцессу из логова Дракона, в высотке посреди города. Тогда это еще казалось какой-то шуткой. Тогда еще казалось!
В понедельник я ушел на работу, а камера продолжала снимать. Вечером я промотал запись, но так и не нашел момент, когда Дракон кормил или поил Принцессу. Она должна была есть, но не ела. Не мылась, не спала. Дракон пришел, сделал укол, она снова дернулась, и я увидел ее ненависть. Если бы взгляд мог убить, то взорвался бы весь дом!
Я еще не знал точно, что собираюсь делать, но уже знал, что не буду просто сидеть на месте. И знал, что не пойду в полицию. Мою историю там не станут слушать, никто же не убит, не ограблен, их это не касается. Да и обращаться в полицию я никогда не любил. Тихий двор без камер, пара кулаков, порой бита – это лучше и быстрее решало все мои проблемы с недоброжелателями, чем любой судебный иск.
Биту я вынул из шкафа и положил рядом с телескопом. Пока просто что бы знать, что она рядом. И попытался понять, к какой квартире относятся окна Принцессы – то же пока просто так. Вычислить, куда идти, что бы найти двери логова Дракона, было не сложно.
Хотя я все еще не знал точно, что делает укол – лечит ее, снимает боль? Или парализует? Дракон колит ей лекарство или наркотик? Что бы найти ответ, я потратил на наблюдения почти две недели. Дракон всегда приходил в одно время, строго по графику, и иголка втыкалась в плечо моей Принцессы. Пятнадцать дней сценарий повторялся в точности. А потом Дракон чуть-чуть опоздал.
Не знаю, что у него случилось. Он еле таскал ноги, вечно уставший и сонный, так что мог просто задремать, наверное. Когда прошло три лишних минуты, Принцесса вздрогнула на кровати. Ее пальцы начали двигаться. Она закрыла глаза. Тело мелко тряслось, как от холода.
Прошла еще минута, и она попыталась встать, чуть приподнялась на кровати, и упала обратно. Ее рот открылся. Я не мог слышать ее, но мог представить крик отчаяния и боли, на который никто не отзовется, кроме меня. Дракон опоздал минут на пять или семь, и ворвался в комнату с готовым шприцем в руке. Принцесса уже смогла сползти с кровати и стояла на коленях, на полу. Я вцепился в биту, но тогда еще не побежал ей на помощь, хотел увидеть все до конца. Спасать принцесс лучше с холодной головой и по плану.
Она оперлась о кровать и попыталась подняться, но Дракон пихнул ее ногой. Принцесса отлетела в сторону и выпала из поля моего знания. Я видел теперь только ее ноги, и они дергались, брыкались, она сопротивлялась, когда Дракон навалился сверху. Я не мог видеть сам укол, но увидел его последствия.
Ноги замедлились. Она сопротивлялась все слабее, затихала, и замерла. Буквально замерла – поднятая нога застыла в воздухе. Дракон подтащил ее к кровати, как манекен. Усадил в обычную позу, пригладил волосы, снова поцеловал. Его лицо кровоточило, она успела разодрать его щеку ногтями, а теперь снова сидела без движения.
Он не лечил ее. Он колол ее наркотиками! Психопат, который владеет ей, как вещью, держит при себе. И кто знает, сколько еще таких Принцесс получают от него уколы каждый день. И что в других комнатах, которые я не вижу?
Я не знал, живет Дракон в этой квартире все время или приходит только на время укола, но рассчитывал на второй вариант. Он бы попадался мне на глаза, если бы жил с Принцессой. Да и на укол не опоздал бы!
Человек в форме или рабочей одежде – все равно человек невидимка. Никто не обращает внимания на его лицо, все видят только одежду. Строительный магазин продавал рабочие комбинезоны, а надпись «Ремонт лифтов» на его спине я старательно намалевал по трафарету сам. Получилось очень симпатично, хотя сомнительно, что настоящие работяги приходят чинить лифты в таком наряде.
Это комбинезон, ящик с инструментами, моток провода на плече – в таком виде я мог сколько угодно болтаться у дома Принцессы, не привлекая внимания. Все видели лифтера, но никто не видел лично меня. Бита не влезла в ящик, зато туда отлично поместился увесистый гаечный ключ, обмотанный тряпками – убивать Дракона я не собирался. Пока, во всяком случае.
Он пришел минут за пять до времени укола. Я знал его в лицо, а он не знал меня. Да и кто я такой? Просто лифтер! Я вошел в дом вместе с ним, и вместе с ним пошел к лифту.
-А что, у нас лифт сломался? – только это он и спросил.
Еще бы! Если лифт сломан, то ему придется бежать по лестнице, и он может снова опоздать на укол. А у него еще раны от прошлого раза не затянулись. Я не без радости заметил, что царапина на щеке начала гноиться.
-Нет, все в порядке! – ответил я. – Просто профилактический осмотр. Что бы ничего никогда не сломалось!
Дракона это устроило, и когда я вышел на одном этаже с ним, он даже не посмотрел на меня. Я делал вид, что ковыряю кнопку вызова лифта отверткой, а он ковырял ключами в замочной скважине. Замок щелкнул, а когда Дракон открыл дверь, я уже достал свой гаечный ключ.
Я не думал, что буду делать, если будут свидетели. Я не считал, что нападаю на него. Нет, я спасаю жертву психопата! И если кто-то увидит мой подвиг, то пусть смотрит, мне нечего стыдиться! Я не маньяк, я – герой. Маньяк – он.
И я врезал ему по голове гаечным ключом. Он пошатнулся, но не упал, и мне пришлось втолкнуть его в квартиру. Он плюхнулся на пол, я вошел следом и закрыл дверь.
-Конец тебе, Дракон! – сообщил я.
Он корчился на полу, ощупывал голову. Когда я снова замахнулся, он сжался в комок, как жук, который прикидывается мертвым. Я опустил ключ.
-Сколько ты ее тут держишь? – я легонько пнул его в бок. – Чем колешь?
Он забормотал что-то, а я пнул в полную силу, и почувствовал, как его ребра хрустнули.
-Нормально говори! – заорал я, не думая о соседях, которые могут все слышать.
Я – герой. Мне нечего скрывать! Я завелся и теперь накручивал обороты, как перед дракой, когда вроде бы еще идет разговор, но все уже сводится к вопросу, кто ударит первым. И кто окажется злее. Обычно это был я.
-Говори! – я снова пнул его.
-Ты не понял! Нужно сделать укол, а то он освободится! – захныкал Дракон, и я завелся окончательно.
Он освободится? Он? Этот псих даже не понимает, что у него здесь женщина?
Я вырвал пакет у него из рук. Шприц и бутылек! Шприц я отбросил. Дракон вяло сопротивлялся, и я прижал его грудь коленом. А потом сел на него и показал бутылек.
-Может тебе это вколоть, тварь? А может, выпьешь?
Я сунул бутылку ему к губам, и он отвернулся.
-Не нравится, урод? Ну, так ты у меня все выпьешь!
Я уже взялся за пробку и точно влил бы весь наркотик ему в глотку, но время укола уже прошло. Принцесса приходила в сознание, и я услышал вой.
Не тот крик, который представлял себе, а низкий, гудящий вой. Это не было криком человека или животного, вой вообще ни на что не походил, но я понял, что он значит. Ненависть. Злость. Желание вырваться на свободу. Жажда мести. И страх перед человеком со шприцем.
Бутылек упал на пол, когда я поднялся. Дракон остался лежать в прихожей, и глупо было вот так оставлять врага за спиной, но я завелся, и шел не за разумом, а за чувствами. И чувства вели меня в комнату.
Принцесса корчилась на полу, как в прошлый раз. Вой стих, и я увидел, как ее рука рывком уцепилась за кровать. Она закинула вторую руку на матрас, вцепилась в него. Рывок – и я впервые увидел ее лицо не в линзах телескопа. Она пыталась встать, шаталась, и уже не выла, а хрипела и жужжала. Человек не должен издавать жужжание, как рой пчел, но она жужжала и тряслась. Наркотик изувечил ее, свел с ума, но я не сомневался, что как только он выветрится окончательно, она придет в себя и сможет уйти со мной.
Она умокла. И посмотрела на меня.
-Не бойся! – я примирительно поднял руки. – Я друг. Никаких больше уколов. Пойдем со мной.
Она понимала меня, я это видел. Ее рука тряслась, когда она протянула ее ко мне навстречу, и осторожно шагнула вперед. И чуть не упала, но я поймал ее.
-Видишь? Не страшно! – сказал я. – Ты можешь уйти.
-Ты не понимаешь! – заорал за спиной Дракон. – Ему нельзя выходить!
Он явно бредил, и я не стал на него отвлекаться. Моя Принцесса была со мной. Она смотрела мне в глаза, и я видел, как она рада снова обрести свободу. Принцесса улыбнулась. И я увидел дым.
Черный дым, как от горящей резины, шел из ее горла. Я шарахнулся в сторону и заверещал:
-Ты горишь!
А Дракон в ответ заверещал из прихожей:
-Она не горит! Не выпускай его!
Я все еще не понимал, о чем речь, но дым шел из ее горла, и не расходился по комнате, а сбивался в шар. Принцесса держала меня за руку, я рванулся, но не смог вырваться.
Когда дым собрался в шар, и на нем проступили контуры лица, мои нервы сдали. Я был зол, напуган, и уже завелся для драки, так что рефлексы включились. После первого удара по лицу Принцесса разжала руки. После второго отлетела назад, и ее затылок оставил красный след на спинке кровати. Наверное, я убил ее, но это было уже не важно. Дым двинулся ко мне, и его я тоже ударил, но рука прошла насквозь, а дым вошел в мои ноздри.
И что-то вошло вместе с ним.
Он был во мне. Древний, озлобленный, мечтающий мстить своему тюремщику. Тот, кого нельзя было выпускать, и кому я сказал: «Ты можешь уйти!». И он хотел уйти, но для этого нужно новое тело, в котором он сможет жить. Я чувствовал его внутри себя. Чувствовал, как его зловонье, неощутимое для других, наполняет дом. Просачивается в квартиру старого психа, который дрался с воздухом, к дерущимся подросткам, к вечно пьющим родителям. Он отравлял все вокруг.
Я не видел Дракона, но ощутил укол иглы в плечо, когда он подкрался сзади, с наполненным шприцем. Не знаю, что было в бутылке, но тот, кто жил теперь во мне, боялся этого зелья. Уколы лишали его сил. Он вопил внутри меня, рвался наружу, бился о стенки моего разума, и постепенно затихал.
Теперь я понял, что делал Дракон, и хотел сказать ему это, но не мог открыть рот. Не мог моргнуть, пошевелиться,
– Я же говорил, нельзя его выпускать! Никогда! Что вы все вечно лезете не в свое дело? – сказал Дракон, раздраженно и устало, как человек, много лет занятый тяжелой работой, которую никто не ценит. Хотя так оно и было.
Я смутно чувствовал, как он тащит мое тело к кровати, усаживает в знакомую позу. Пройдут сутки, и демон во мне проснется. Он откроет мои глаза, поднимет мою руку, что бы ударить Дракона. Может быть, он даже завоет моим горлом. Но я почувствую укол в плечо, и тварь во мне утихнет еще на день.
Я уже понял, как все будет. Его нельзя выпускать!