Байки бара у вокзала
Непрошеный собеседник, завсегдатай бара у вокзала, однажды подсядет к вам и начнет рассказывать байки о своей жизни. А когда уйдет, ваша жизнь уже не будет той, что раньше (сборник из трех микрорассказов).
Я вас тут раньше не видел! Не пугайтесь, я не из тех алкашей, которые болтаются по барам и выпрашивают пиво или монетку. Просто я вас тут раньше не встречал, вот и все. Хотя в баре у вокзала обычно бывают те, кто в городе проездом. Сидят тут, едят, выпивают, истории рассказывают. Я и сам сижу здесь целыми днями с тех пор, как услышал одну историю.
А вот выпивкой баловаться перестал с той самой вечерники, где все пошло не так. Хотите, я вам расскажу? Нет? Тогда слушайте! Вот моя история. Назову-ка я ее «Самый обычный шкаф».
Самый обычный шкаф
Вечеринка не удалась. Я все еще мог стоять на ногах, а это верный признак неудачи. После хорошего отдыха приходится долго отдыхать, а после удачного загула нужно проснуться, и не помнить, где ты и как туда попал. Вот это – удачная вечеринка! Так было много раз, но порой я просыпался в компании кого-то, кого не помнил в лицо, а в тот раз позволить себе такого я не мог.
Со мной была Линда, вот в чем дело! Я первый раз вытащил ее из дома, уговорил гульнуть со мной и парой моих приятелей, и надеялся, что этот загул станет началом чего-то большего, а потому держал себя в руках и мало пил.
Внутри клуба, в грохоте музыки, я не смог даже парой слов перекинуться с Линдой. А как только мы выбрались на улицу, что-то мокрое упала мне на лицо, и я услышал, как Линда говорит:
-Капает, что ли?
И капли сменились потопом. Не дождь, а вертикальная река, которая просто включилась. Я вымок. Мои трусы намокли, мои носки намокли, а платье Линды очень соблазнительно прилипло к ее телу. «Спасибо!» – сказал я в голове всем богам любви и погоды.
Что меня так порадовало? Адрес, разумеется! В тот вечер я заманил всех в свой излюбленный клуб. А излюбленным он стал не потому, что самый лучший, а потому, что я жил от него через дорогу. После загула средней степени тяжести я всегда мог добраться до дома, используя тот автопилот, что ведет всех еще стоящих на ногах пьяниц.
-Надо такси найти! – заорал Рон, перекрывая рев воды.
-Нада абратна в клуб! Абратана! – пьяно поправил Пако, едва выговаривая слова.
-Ко мне пошли! – предложил я, и рванулся к дому.
Почти бегом мы кинулись через дорогу, и наше счастье, что машин на ней не было – в потоке воды нас бы не рассмотрели и с двух метров.
Пол моей квартиры покрылся лужами, когда мы ввалились в двери. Я достал еще выпить, показал гостям ванную, и вызвался помочь Линде управиться с полотенцем, но был изгнан за дверь. Линда сменила промокшее платье на мою футболку, и чего еще было желать? Разве только, что бы Рон и Пако исчезли, и оставили нас с Линдой наедине.
Но два крепко выпивших толстокожих болвана не понимали намеков. Среди ночи я воздержался от музыки, а выпили мы и так уже прилично, и оказалось, что заняться нечем. Вот тут Рон и высмотрел карты. Я любил пасьянсы, и колода болталась на столе.
-О! Картишки! – сообщил Рон, и сцапал колоду. – Зацените!
Он взял колоду в одну руку. Ухватил двумя пальцами стопку карт сверху, еще двумя – стопку карт снизу, и я понял, что он пытается сделать. Это называется «карточный вольт» – фокусник красиво тасует колоду одной рукой, изящными движениями пальцев меняя стопки карт местами. Во всяком случае, так делает трезвый фокусник.
Рон не был фокусником, и Рон не был трезвым. Карты выпорхнули из руки и разлетелись по комнате, а Пако дурашливо захлопал в ладоши с криками: «Браво! Бис! Давай еще!».
-Может, сам покажешь? – возмутился Рон.
Выпивка делала его упертым и агрессивным. Но не сомневайтесь, Пако показал! И кто бы знал, что среди нас и правда был фокусник. Он сделал вольт, красиво и изящно, и от Рона пахнуло завистью. Но Пако только начинал выступление.
-Вытяни карту! – предложил он и протянул колоду Рону, а как только его рука двинусь вперед, пронес карты мимо, к Линде. Рука Рона застыла в воздухе. Линда вытянула бубнового туза, Пако сунул его в середину колоды и перетасовал ее.
-Та-дам! – гаркнул он, изображая фанфары и ударил колодой по столу. Бубновый туз вылетел из колоды и приземлился на стол. Линда зааплодировала, а я понял, что ревную, и опять пожелал, что бы Пако провалился, исчез, растворился в воздухе, и прихватил приятеля с собой.
-Хрень! – громко объявил Рон. – Он же просто когда туза прятал, мизинцем карты придержал, что бы ни потерять. А потом наверх колоды затасовал, как шулер, вот туз сверху и выпал!
-Может, покажешь, что сам умеешь? – Пако протянул колоду.
-Ты же у нас тут Гудини! – отрезал Рон. – Давай, маэстро, удиви нас, покажи класс!
Кажется, Пако тогда чуть не швырнул колоду Рону в лицо, или мне показалось? Пьяные ссоры начинаются и по меньшим поводам. Но Пако просто отложил карты и взял монетку. Положил ее на стол. Поставил сверху стакан. Мы видели монетку под дном стакана, глаз не сводили с нее, а Пако елозил по монетке стаканом.
-Та-дам! – опять гаркнул он и поднял стакан. Монетка исчезла! Хотя нет – не исчезла, а оказалась в стакане. Пако поднял его, а монетка была уже внутри.
-Хрень! – опять завопил Рон. – У него две монетки! Он когда стакан поднимает, одну, со стола, в руке прячет, а другую в стакан бросает. И орет: «Та-дам!» – что бы звон заглушить! Покажи руку!
Пако показал. Второй монетки там не было.
-Вот, видали! – торжествующе продолжил Рон. – Пока мы на стакан смотрели, отвлекались, он монетку спрятал! Давай, маэстро, покажи стоящий трюк! Если можешь.
Рон выпил слишком много и перешел в фазу буйства. А после слов Пако: «Это не трюк, это сила разума!» – его было не остановить. Я почти не сомневался, что все кончится дракой, но Пако встал и открыл шкаф.
-Хочешь настоящий трюк? Вот тебе настоящий! Номер с исчезновением! Это обычный шкаф, верно?
Он содрал одежду с вешалок и вышвырнул мои вещи на пол.
-Уймись! – попросил я. – Чего ты пристал к моему шкафу?
Но Пако не слушал, и я смирился, глядя как моя одежда становится кучей на полу.
-Мне потребует доброволец! – провозгласил Пако торжественно.
-Ты не годишься! – он демонстративно отвернулся от Рона и протянул руку Линде. – А вот вы, юная леди, вполне подойдете. Хотите увидеть настоящую магию и поучаствовать в ней?
Линда встала и раскланялась. Для нее все было просто шуткой, а я уже видел в дурацком выпендреже Пако будущий скандал, а то и драку, когда Рон вцепится ему в глотку. Но не мешал ему себя закапывать, и Пако завел Линду в шкаф. Закрыл дверцу, и опять завопил:
-Та-дам! Номер с исчезновением красотки!
-Вот ты придурок, конечно! – Рон поднялся. – Это ж просто шкаф, обычный, не фокусный. В нем-то потайных дверей нет. Смотри, идиот!
Он открыл дверцу шкафа.
Пустого шкафа. Какое-то время мы стояли молча и смотрели в его пустоту, и Пако, кажется, изумился больше всех.
-Линда? – позвал Рон. – Ты куда спряталась? Ты в Нарнии, что ли?
И шагнул внутрь. Пако закрыл за ним дверь, сел, и налил себе выпить. Я последовал его примеру. Время шло, мы молчали, дверца оставалась закрытой.
Когда я сам открыл ее, внутри шкафа вовсе не прятались два хихикающих человека.
-Где она? – я повернулся к Пако.
-Я же сказал – исчезла! – ответил он. – Номер же с исчезновением!
-Где она? – я заорал, схватил Пако за ворот рубашки и рывком поднял на ноги. – Верни! Ты куда ее дел?
-Я не знаю! – заорал в ответ Пако. – Слушай, у меня никогда же не получалось сделать исчезновение! Это первый раз! Я не знаю, где она.
-Тогда иди за ней! – предложил я, и Пако почти не сопротивлялся, пока я заталкивал его в шкаф. Я закрыл дверь, а когда открыл снова, внутри, разумеется, никого не было.
До самого утра я сидел и смотрел в пустой шкаф. Ждал, что Линда выйдет оттуда, или выскочит из кухни и закричит, что все это был просто розыгрыш. Но она не вышла, и я сам вошел в шкаф. Закрыл дверь. Постоял немного и снова вышел, к себе же в комнату. Пако уже не было рядом, и без фокусника показывать трюки с исчезновениями стало некому. А мой шкаф был самым обыкновенным шкафом.
Вы спрашиваете, нашлась ли Линда? Нет, разумеется. Никто из них не вернулся – и счастье что в том ливне никто не видел, как мы уходили из клуба. Когда их начали искать, я сказал, что мы расстались после клуба, и ко мне больше не было вопросов.
Не знаю, живы они или погибли, не знаю, где они. Но куда больше меня волнует другое – могут ли желания сбываться? Я так хотел, что бы Рон и Пако исчезли, и не мешали мне проводить время с Линдой! Я действительного этого хотел. И вот что мне интересно – Пако убил их всех или я сам?
***
Вот такая вот история! Что ни говори – а желания штука опасная! Порой как исполнятся, так и сам будешь не рад! Сколько я слышал в этом баре таких историй! Да что там слышал – даже участвовал! Рассказать вам? Нет? Тогда слушайте. Знавал я одного парня, звали его Серхио, и он хотел только одного! Пожалуй, эту историю можно назвать «Лицо на всех экранах».
Лицо на всех экранах
Серхио хотел только одного, сколько я его помню. Мы учились в одном университете, жили в одном общежитии, корпели над уравнениями. Только у меня это были уравнения химических реакций, а у него – какие-то невразумительные физические расчеты.
Мы не общались, хотя я знал, кто он такой. Серхио бросался в глаза – тощий, нервный, дерганный, похожий на воробья больше, чем настоящий воробей. Цветастые штаны, которые он словно умыкнул у спящего хиппи, волосы ниже лопаток, сцепленные в хвост. Когда произносят слово «Эксцентричный», говорят именно о Серхио.
Первый раз мы заговорили, когда сидели на соседних креслах в коридоре больницы и оба нянчили обожженные руки. На свою я ухитрился пролить кислоту в лаборатории. Его поджарилась в электрической дуге.
-Несчастный случай? – спросил я, что бы что-то сказать, и он гордо ответил:
-Случайность – показатель некомпетентности. У меня случайностей не бывает!
И рассказал, вопреки моим отнекиваниям, что ставил эксперимент и был уверен, что учел все и электрический разряд ему не грозит.
-Ошибся, стало быть, – сказал я, а он гордо ответил:
-Накопил опыт! Ошибок не существует, есть только ступеньки на пути к величию.
И когда такие пафосные слова бросает обгорелый воробушек, это довольно забавно. Но таков уж он был, и мечтал об одном – о славе. О величии!
Мы нашли общий язык, пока залечивали ожоги. Я отверг его предложение стать его подопытным. За это он обозвал меня узколобым трусом, и на том мы и порешили – я не вижу дальше своего носа, а его ждет величие! Слава! Его лицо еще будет на всех экранах и во всех газетах. Его имя узнают все! Нужно только совершить эпохальное открытие, перевернуть основы науки или хотя бы просто получить Нобелевку. А лучше две!
На меньшее он не рассчитывал, одна Нобелевская премия ему казалась достижением слишком заурядным. О нем узнают, о его невероятных экспериментах однажды будут говорить все новостные агентства!
Он в это верил, а эксперименты становились все безумнее. Первые признаки беды я увидел, когда среди томов по физике на его столе появились книги о спиритизме, алхимии и магии.
-Это просто другой способ понимания мира! – объяснил он. – Интуитивное знание, без теории, сразу практика. Без понимания – к результату!
-Думаешь, у них был результат? – я показал ему его же книгу: «Легенды о джиннах».
Он забрал книгу и бережно уложил обратно на стол.
-Не было бы у них результатов, как бы люди верили во все это веками? Физика не запрещает то, что иные ограниченные умы зовут магией. Физика лишь…
Про физику он мог тарахтеть часами, но в этот раз я выслушал его речь, хотя мало что понял из рассуждений про многомерную интерпретацию Эверетта, квантовую сцепленность и теорию вероятностных парадоксов. И тогда Серхио показал мне кусок кабеля – толстый жгут сплетенных проводков.
-Вот представь, что каждый провод – это новое измерение, новая Вселенная. Там все есть, все вероятности, все сценарии! Все, что ты можешь представить, где-то реально, а ты движешься по одной своей проволоке, как электрон по изолированному проводу.
Он начал писать что-то математическое на листах, и рассказывать о теорию струн, но понял, что я не успеваю, вздохнул, и снова вернулся на уровень изложения для болванов.
-На самом деле ни один провод не изолированный! Понял?
-Нет! – признался я.
-Преград нет! Одну вероятность от другой ничего не отделяет, кроме привычки твоего же разума видеть только одну реальность, – объяснил Серхио, но понятнее не стало. – Ты движешься по привычному пути, но можешь и свернуть, может перескочить на соседнюю линию вероятности, или привлечь то, что тебе надо, на свою. Любое твое желание где-то уже исполнено, в какой-то другой реальности, в другом мире! Тут не надо никакой магии, только законы природы. Тебе просто надо притянуть к себе нужное состояние мира, с соседней линии вероятности, из Вселенной, в которой твое желание уже исполнилось.
-А как? – спросил я, и он долго ругался, объяснял, что своим вопросом я порчу гармонию его идеальных и чисто теоретических построений.
Хотя теоретическими они вовсе не были. Серхио пытался молчать о своей работе, но срывался и говорил.
Говорил, что мысль обладает особой формой природной энергии, способной проникать на разные линии вероятностей. Что ритуал – способ сфокусироваться, поверить в свои силы, что бы мысль притянула желаемое. И что процесс можно облегчить – создать мощное энергетическое поле, подобное тому, что генерирует мозг, найти особое место, где линии вероятности сближаются, и послать мысль в пространство между мирами. А потом просто принять в жизнь исполнение самого страстного своего желания.
-А желаешь ты славы, – напомнил я ему. – И вот парадокс: если ты создашь машину для исполнения желаний, то ты прославишься потому, что притянул свою славу из другого мира, где уже знаменит, или просто потому, что создал такую машину?
Он задумался, написал длинный ряд каких-то вычислений на бумажке, опять задумался и ответил:
-А иди-ка ты на хрен! – и спорить с таким научным доводом я не мог.
А он ушел в работу. И провалил экзамен по физике, когда начал рассказывать об энергии человеческой мысли. Потом пережег электричество во всем кампусе. Потом украл какое-то университетское оборудование, и был пойман с поличным. До суда не дошло, но его выставили за дверь, лишили шанса получить диплом и его это не волновало.
-Я почти готов! – говорил он, когда мы виделись последний раз, и его руки тряслись, а глаз дергался. – Я закончил, я нашел нужное место! Я протяну мысль через вселенные!
Идти с ним на испытания прибора я отказался, а он опять назвал меня трусом и один пошел к своей славе.
О том, что случилось дальше, слышали все – причем буквально. Взрывы накатывали волнами, один за другим, как раскаты грома от самой большой грозы во вселенной. Грохот выбил стекла в шести кварталах. Мертвые голуби падали на тротуары, клубы пыли закрыли солнечный свет, и чудо, что никто из горожан не погиб. Никто, кроме самого Серхио, конечно.
Городу повезло – Серхио вывез прибор на самую окраину, где уже нет домов, и напрямую подцепил его к высоковольтной линии. Прибор сожрал все электричество в городской сети, сжег провода и обесточил город, но не убил никого, кроме своего создателя. Эксперты по взрывам топтались в воронке глубиной метра два, и не могли точно сказать, что там взорвалось. Все, что осталось на месте опыта по слиянию миров и исполнению желаний – воронка и идеально ровный круг леса, сгоревшего до пепла. И тело Серхио!
Деревья испепелились, камни из воронки раскидало на километры, и его тело должно было превратиться в пыль. Но оно лежало в воронке. Одежда сгорела начисто, а тело осталось совершенно целым, без ожогов и царапин. От чего умер Серхио, так никто и не смог понять.
И никто не смог объяснить, что случилось. Я мог бы это объяснить, но не стал. Машина Серхио погибла – да и слава богу! Не стоит исполнять свои желания. И я уверен, что машина работала.
Тот взрыв до сих пор обсуждают, называют его «Феноменом Серхио Матиаса», ставят в один ряд с экспериментами Теслы и тунгусским метеоритом. «Студент погиб во время загадочного научного опыта!» – этот заголовок наполнил новости. Имя Серхио уже никогда не забудут, как он и хотел.
А потому я уверен – он был прав, его машина работала! И исполнила то единственное, о чем он так мечтал – его лицо на всех экранах, его имя во всех сводках новостей.
***
Такая вот история, да! Но, кажется, я отвлекся? Вы спрашивали о том случае, после которого я сижу в баре и плюю на весь мир? Нет, не спрашивали? Что ж, тогда охотно расскажу! Все дело в поезде. Пожалуй, эту историю можно назвать «Архитектор сновидений».
Архитектор сновидений
Все дело в поезде. Не то, что бы сам поезд был в чем-то виноват, но поезда вечно опаздывают, и мой тоже мог бы опоздать, хоть на пять минут, чуть-чуть задержаться! И я бы успел на него. Но он уехал вовремя, да еще и прихватил все мои вещи.
Я и вышел-то всего на минуточку. Стоянка была долгая, и я надеялся, что без всяких проблем пройдусь, разомну ноги, добуду еду поприличнее, чем та, что в поезде. И нашел бар у вокзала. Удивительно приветливый, с отличной кухней. Вот только часы у них отставали на десять минут, так что когда я решил, что пора возвращаться в вагон, стоянка поезда закончилась. Я мчался по перрону и махал руками, но как остановишь поезд?
Конечно, я метался туда-сюда, паниковал, пытался обратиться в полицию, но в итоге все свелось к покупке билета на другой поезд. Благо, странствовал я налегке, и ценных вещей в вагоне не осталось, а все важное было при мне. Так что я пошел в единственное место, которое знал – в тот же бар у вокзала.
Вот там я его и встретил.
Он разговаривал с другим посетителем бара, а я сидел и бессовестно подслушивал. Знаю, подслушивать не хорошо. Зато познавательно! А нехорошо стало мне самому, но чуть позже. Тогда чужой разговор показался просто занятным. Речь шла о снах, и не то, что бы меня, странника привокзальных пустошей, заботили чужие сны, но я прислушался, и уже не мог оторваться.
Один из собеседников называл себя сновидцем, архитектором снов, и уверял, что снами можно управлять. Второй спорил, пытался рассказывать о своих снах, и спрашивал, к чему они снятся. Он был очень пьяным и очень общительным, а тот, что звал себя сновидцем, только улыбался и пропускал мимо ушел все истории второго парня.
-Нет, ты мне скажи, а вот к чему снятся тараканы? – твердил пьяный.
-К деньгам! – ответил я.
-Да ну? – изумился пьяница.
-Ну да! – подтвердил я, взял его за плечи и увел в сторону. В сторону кружки пива – так что он не возражал. Да и языком-то едва ворочал.
-Простите, что вмешался, – сказал я, когда занял место выпивохи. – Но мне показалось, что ваш собеседник не оценил вашу идею управляемых снов.
-Осознанных! – поправил сновидец. – Так это называется – осознанные сны.
-И вы можете управлять снами? Не представляю, как об этом могла зайти речь в привокзальном баре, но тем более не представляю, как такое вообще возможно.
-Все возможно! – ответил сновидец. – И я не образно говорю, возможно буквально все. Сны – это же не просто видения, это другие формы реальности. И если кто-то видит кошмары и надеется проснуться, то пусть молится, что бы проснуться от сна в яви, а не наоборот.
-Как это? – не понял я.
-Смотрите! – мой собеседник поставил рядом свой бокал вина и кружку с остатками пива того выпивохи.
-Вот два мира. В одном сон, в другом явь. Вы ходите из одного в другой. Отпиваете по глоточку и там, и там, но в одном мире вас вечно донимают кошмарные сны. И вы можете проснуться тут!
Он провел пальцем по краю своего бокала, и тот красиво зазвенел.
-Проснуться в мире яви и ваши кошмарные сны закончатся. Но вы можете проснуться и тут!
Он провел по краю кружки пива. Та молчала.
-И тогда окажется, – продолжил он, – что ваши кошмары – это и есть явь, единственная ваша реальность. А то, что вы считали своей жизнью, как раз и было сном!
Вот тут я и понял, как так вышло, что в баре зашла речь о снах – нести такой бред можно было только спьяну! А сновидец, вроде бы трезвый на вид, продолжал:
-Я вижу, вы считаете мои слова пьяным бредом. Не удивительно, я и сам это все не сразу понял. Осознанные сны – это только начало. Понять во сне, что спишь, и начать управлять сном – это потрясающе!
У моих снов не было цели. Я просто видел их! Спал – и мог летать. Спал – во сне мог попробовать жареного тираннозавра на обеде у Юлия Цезаря. Мог с королевой красоты заняться любовью прямо в космосе, паря среди звезд. Видеть во сне можно все, что угодно!
И я старался. Я осваивал это искусство годами, и стал не просто сновидцем, а архитектором сновидения. Выстраивал их по своему желанию. Время во снах идет очень быстро, но оно все равно идет, так что я спал двенадцать часов в день, что бы успеть увидеть в них все, что хотел. Потом по шестнадцать, и даже научился не просыпаться, пока сам не захочу. Благо, я богатый и одинокий, могу позволить себе спать сколько угодно.
Через несколько лет я спал сутки напролет, а просыпаться только, что бы поесть и снова уснуть. Не скажу, что жизнь стала сном – скорее сон стал жизнью.
Я строил свои сны, я научился создавать в них целые вселенные, как бог-творец. Я говорил во сне: «Да будет свет!», и создавал новый мир. И за сутки, пока я спал, в этом мире проходили сотни лет, тысячи. Планеты крутись вокруг звезд, жизнь зарождалась и исчезала, цивилизации создавались и рушились.
В одном сне я выстроил мир, где земля плоская, небо твердое, а полчища ангелов сражались с армиями демонов. А потом другой мир, полный говорящих летающих котов. И просто мир, обычный, с людьми, но еще и с такими тварями в воде, которые похожи на голову со щупальцами. С осьминогами! Так я их назвал.
Они снились мне, мои вселенные, и я жил в них. Они существовали только в моей голове, я мог там все – летать, проходить сквозь стены, становиться невидимым.
И обнаружил однажды, что просыпаться становится тяжело. Это я понял, когда проспал уже больше двух дней за раз. Я выбрался в реальность, и она была такой серой, скучной. Жалкие деньги, особняки, курсы акций. Они навевали тоску, я не мог думать о них – я был богом в своих снах, строил там миры, правил ими, и не хотел возвращаться к заурядной жизни миллионера.
К тому времени я так привык быть архитектором снов, что однажды расквасил себе нос о дверь. Хотел пройти ее насквозь, как все время делал во сне, и забыл, что дверь-то реальная, что она мне не снится. Я вернулся обратно, в сны, и застрял там на неделю.
Во сне я ходил по улицам, кормил уток и наслаждался миром, который создал мой разум. В нем было все – даже молекулы и атомы, даже далекие галактики. В нем жили люди. Я отворачивался, уходил и возвращался, а они были заняты своими делами. Не тем же, чем в прошлый раз, а чем-то новым, как будто они настоящие и на самом деле живут в моем сне настоящей жизнью, со своими проблемами и заботами. Во сне сменялись поколения, а я кормил уток кусочками кренделя, пока в яви мое тело умирало от голода.
Это был прекрасный мир, но мне пришлось проснуться. Я почти умер от жажды, и если бы ни бутылка воды у кровати, я бы не выжил. В больнице, куда я угодил с истощением, я плакал. Не потому что мог умереть, нет! Я вспоминал мир, из которого проснулся – и знал, что его больше не существует. Раз я проснулся, значит, мир моего сна погиб, вся вселенная в моей голове умерла.
Надо было остановиться тогда. Стать простым миллионером, жить обычной жизнью, как все. С каждым разом сны держали меня крепче, и я понял уже, что если вернусь туда, то могу больше не проснуться вообще. Я застряну там, и буду жить в своих снах, пока тело не умрет. И тогда все закончится.
Надо было остановиться. Но нельзя же не спать! Я научился видеть сны, но теперь не знал, как заставить себя не видеть их! Два дня я боролся с собой, пытался не уснуть, а потом снова уснул, разумеется.
Сновидец замолчал и допил свое вино.
Он помахал официанту, и тот принес еще бокал. Сновидец осушил его и не сказал больше ни слова, как будто его история закончилась. Он был сумасшедшим, который не отличал сон от реальности, но история зацепила меня, и я ждал продолжения.
-И что дальше? – спросил я.
-Дальше? – сновидец удивился, как будто уже забыл наш разговор.
-Ну, вы уснули, и что дальше? Как вы проснулись?
-А вы не поняли? – спросил в ответ сновидец и поднялся. – Я не проснулся. Я все еще вижу свой последний сон.
Он повернулся и вышел сквозь дверь, которую не потрудился открыть.